Старуха и дочь

Жили-были старик со старухой, и не было у них детей. Старуха так хотела дочку, что аж спать не могла. Вот однажды, проснувшись среди ночи, вышла она из избы во двор. Ночь была лунная, и показалось ей, что в огороде, за кустом, кто-то сидит, притаившись. Старуха была смелая, не испугалась и говорит:

— Кто бы ты ни был, прошу тебя, сделай милость — подари мне дочку!

И перекрестилась на всякий случай — чем чёрт не шутит. А на следующий день старуха забеременела, и через девять месяцев родилась у них дочь. Девочка росла добрая, умная, красивая. Старик со старухой не могли нарадоваться своему счастью на старости лет.

Прошло шесть лет. Старухина дочка сама научилась читать, писать и готовить пирожки с капустой. Она помогала отцу и матери по хозяйству, полола сорняки в огороде, пасла гусей, кормила кроликов... Ну что за девочка была! Радость — да и только!

И вот однажды пришла старуха к дочке в спальню, чтобы поцеловать её на ночь и пожелать спокойной ночи, а дочки-то нет. Пропала дочка. Стала старуха дочку искать: может, та под кровать спряталась — баловница, может, с козой в хлеву играет, может, цветы на клумбе разглядывает. Позвала старика на помощь. Искали они в огороде, на пруду, и даже в лесу аукали — нигде нету их любимой доченьки, их ненаглядной радости. Искали-искали, но так и не нашли. Загрустил старик, затосковал — да и помер. А старуха упрямая была. «Не верю, — говорит, — что дочки нет нигде. Найду её во что бы то ни стало», — говорит. И пошла искать по свету свою любимую дочку.

Сначала спросила она у соседа — вредного мужика, нелюдимого бобыля. Тот сначала из вредности не хотел с ней говорить, но потом пожалел и говорит:

— Видал я одного странника в тот день, когда дочь твоя пропала. Он шёл по дороге в город, одет в чёрную шляпу и лапсердак на голое тело. Был он не один, а с ребёнком — кажись, с девочкой. Смеркалось уже, я плохо разглядел. Может, это дочь твоя была, а может, и нет. Ты уж сама решай, что делать, а мне больше сказать тебе нечего. Сочувствую я тебе. Совсем ты жалкая стала. Вот и муж твой от горя помер. Теперь ты одинока — как и я. Подумай, может, нам сойтись и вместе доживать жизнь горемычную?

Старуха ничего ему не ответила, только покрутила пальцем у виска. Дурак и есть дурак. Ишь, чего надумал — тут и говорить-то нечего. Дочку бы только найти — и больше ей ничего не надо.

И пошла старуха по свету дочку искать.

Долго блуждала старуха тропами нехожеными, странами невиданными в поисках дочери своей любимой, ненаглядной. Без дочери ведь и жизнь — не жизнь, и смерть — не смерть. Год за годом идёт, а старуха всё ходит и ходит, ищет и зовёт — авось услышит родная, отзовётся. Поднимется старая на гору высокую и кричит голосом громче грома небесного, а потом слушает — не слышен ли голос дочери в ответ. Но не слышно в ответ ничего, кроме эха далёкого — крика её затихшего. А как замолкнет эхо, то стоит старуха в тишине как истукан — и час, и два, и три. А потом опустит голову свою низко-низко, ниже плеч опущенных, и бредёт дальше, еле ногами шевелит. А как зайдёт в деревню или в город, то выйдет на площадь или поднимется на холм — туда, где храм стоит или дом высокий — и опять кричит во весь голос, да так громко, что и собаки лаять не лают, и птицы петь не поют, и даже зверь дикий, что никого не боится, и тот прячется. Все боятся старуху как беду собственную.

Так и бродила старуха по миру, пока силы ходить и звать были. Но все силы кончились, все слёзы выплакала, все крики выкричала, а дочь родную так и не нашла нигде. И вернулась старуха в свой пустой, холодный дом. Огород зарос, сад одичал — только сосед-бобыль такой же, как и был. Встретил старуху жалостливо и говорит:

— Что ж поделать, — говорит, — живи как есть.

Не ответила ничего старуха соседу, в дом вошла, печь истопила, легла в холодную кровать — и лежит, спать не может. Уж и ночь пришла, ночь лунная, луна полная, а старухе не спится. Встала она с кровати и в сад пошла — туда, к кусту дикому в углу сада заросшего, где просила она у силы всесильной дочь ненаглядную подарить ей на старости лет. Туда, где чудо-чудное свершилось. И попросила она опять — голосом тихим, только ей слышным:

— Помоги, — говорит она тихо-тихо, — помоги найти дочь любимую. Без неё я и жить не могу, но и помереть не решаюсь. А как же дочь любимая вернётся к матери-то, а меня-то и нет? Не могу же я сиротой дочь оставить. Что же мне делать-то? Подскажи, сила сильная! Помоги! Нет больше сил моих собственных!

А как сказала она просьбу свою, так вдруг засветилась вся светом неземным. И силу почувствовала такую, что сильней любой силы. Зашла она в избу, взглянула в зеркало — и видит в отражении красавицу неписаную. Слов таких нет, чтобы красоту её описать. Махнула она рукой, чтобы проверить — не спит ли она сном глубоким, — и тут из рукава её платья золото на стол просыпалось. Другой рукой махнула — камни драгоценные сверкающей россыпью на стол полетели. Всё искрится и радугой переливается, как снежинки в морозный снежный солнечный день. Но только это не день зимний, а ночь летняя, лунная, а злато и камни драгоценные — не снег, а самые что ни на есть настоящие. И сама она — молодая, сильная, красивая. Фея, волшебница, силой неземной сильная. Хотите — верьте, хотите — нет, но так оно и было.

Выспалась старуха-молодуха, отдохнула. Утром вышла на крыльцо, потянулась — красивая! Сосед-бобыль со своего крыльца чуть не свалился. Рот открыл, а закрыть забыл. Так и стоял, пока старуха-молодуха из своей избы по дороге дальней в город не ушла. А потом сел на лавку и так до ночи сидьмя и просидел. Вот как удивился!

По пути в город решила старуха отдохнуть у ручья чистого, что в леске берёзовом журчал, птицам и зверюшкам пить воду давал. Наклонилась она к ручью, зачерпнуть пригоршню свежей воды, умыться, взглянула в отражение своё — и показалось ей, что не своё отражение видит она в воде, а дочь свою ненаглядную. И полились слёзы горькие из глаз старухи, смешавшись с водой ручейной. И стала вода у ручья такой горькой, что даже звери дикие пить её не могли. Пригорюнилась старуха. Но тут налетел ветер, и пропал образ дочки ненаглядной — одни волны да барашки на воде остались. Очнулась старуха и решила, что хватит печалиться, и что будет она дочь свою искать, пока волшебная красота и сила её не покинет.

Но красота — великая сила сама по себе. Как кто увидит такую красавицу — так сразу к себе в дом зовёт, лучшие сладости к чаю предлагает, в самую мягкую перину спать укладывает. Одной красотой своей старуха всех подчиняет: все её жалеют, помочь хотят. Прославилась старуха красотой своей на всё царство-королевство, да так, что сам царь и царица захотели её своему царевичу-наследнику в няньки нанять.

— Приходи к нам нянькой, у царевича будешь! — говорят ей царь и царица.

А царевич, мальчуган маленький, несмышлёный, — тоже улыбается, ручки тянет, обнять хочет. Что ж поделать, как отказать? И согласилась старуха нянькой у царевича быть.